КОЛЕВАТОВ Юрий Вячеславович (13.02.1963 - 12.05.1987) Юрий Колеватов родился 13 февраля 1963 года в поселке Боровка Белохолуницкого района Кировской области. Окончил восемь классов. После школы учился в автотранспортном техникуме в городе Кунгуре Пермской области. Работал в Дубровском леспромхозе Белохолуницкого района.
  В армию Юрия призвали 9 октября 1981 года. Служил в Свердловском высшем военно-политическом танко-артиллерийском училище. После завершения срочной службы остался на сверхсрочную, окончил школу прапорщиков.
  В Афганистане Юрий с сентября 1985 года, служил старшим техником 2-й мотострелковой роты 180-го мотострелкового полка (в/ч п/п 51884, Кабул). Принимал участие в 18 боевых операциях. За время службы в Афганистане Юрий был награжден орденом Красной Звезды и медалью "За отвагу".
  Родным он писал:
 "... Пишу из далекой, забытой всеми страны. Служба идет нормально. Здоровье хорошее. Очень скучаю по дому..."
  12 мая 1987 года бронегруппа под командованием Юрия Колеватова выдвинулась на помощь мотострелковой роте, ведущей тяжелый бой. В этом бою Юрий погиб.
  Посмертно награжден орденом Красного Знамени.
  Похоронен на Нижнеисетском кладбище Екатеринбурга.
  Родители Юрия, Клавдия Григорьевна и Вячеслав Васильевич, вдова, Галина Ивановна, и дочь Елена проживают в Екатеринбурге.

       За всю афганскую войну 108-я мотострелковая дивизия потеряла более трех тысяч солдат и офицеров. Есть в этом скорбном списке имя свердловчанина, кавалера орденов Красного Знамени и Красной Звезды, медали «За отвагу» прапорщика Юрия Колеватова, погибшего в Баграмской зеленой зоне. Незадолго до своего последнего боя он написал родным: «Спасибо, что любите и ждете».

"Вырваться трудно из этого ада"
       «Духам» законы не писаны. Ни божеские, ни человеческие. Проклятая Баграмская «зеленка», тянувшаяся на десятки километров, была настоящим адом, где стреляли дувалы и кяризы, а смерть таилась на минных полях и растяжках.
Заставы численностью до одного мотострелкового взвода располагались по всему ее периметру, имея в своем составе один-два танка, БМП, минометы. Они были по сути теми небольшими крепостями, которые не давали моджахедам вести прицельный огонь реактивными снярядами по военному аэродрому и штабу дивизии в Баграме. По командам корректировщика огня, засекавшего пуски НУРСов, артиллерия и авиация обрушивала огонь на мятежников.
Но заставам и постам надо было жить, а вернее – выживать. Люто ненавидя эти небольшие островки в собственной контролируемой зоне, моджахиддины трепали и изматывали их огнем и минной войной. Мотострелки из 180-го полка несли потери, но держались, зная, что свои их не бросят. Раз в два месяца колонны бронетехники пробивались на заставы, доставляя продовольствие, дизельное топливо, боеприпасы, забирая раненых и больных. Каждый рейд – это потери, тяжелые и невосполнимые. Но за все годы афганской войны тот рейд 12 мая 1987 года стал самым драматическим...
К весне-лету восемьдесят седьмого года от войны устали все – и наши, и моджахеды. К тому времени состоялся вывод первых шести советских полков из Афганистана. Интенсивность боевых действий, доведенная к 1985 году до своего высшего предела, постепенно шла на убыль. Была надежда свести боевые потери к минимуму.
Русский человек бывает излишне доверчив. Представители командования дивизии, военной разведки и контрразведки договорились с вождями мятежных племен и авторитетными полевыми командирами: вы нас без боя пропускаете на осажденные заставы, а мы не минируем местность, обходим дома и дувалы, сады и виноградники. «Согласны», - кивали бородами главари мятежников, в душе удивляясь доверчивости «шурави».
Выдвинувшись в «зеленку» без пехоты, колонна впоследствии попала под ураганный огонь. Интервалы в 300 метров, где БМП встали блоками, изолировали экипажи друг от друга. Противник бросил в бой и школу гранатометчиков, где до 50 моджахедов били из гранатометов по небольшой мотострелковой колонне. Были подбиты танк и тягач, дотла сгорели КАМАЗ и БМП, еще восемь бронемашин получили пробоины. Три километра сплошного огня!
В горячке боя никто не заметил, как старший техник 2-й мотострелковой роты 1-го батальона прапорщик Юрий Колеватов, находившийся в техническим замыкании колонны, вместе с двумя бойцами выдвинулся на уничтожение ДШК. Он и сержант А. Бобокулов были сражены пулеметной очередью. Другого солдата, с перебитыми ногами, вытащил из-под огня офицер. Ценой немыслимых для одного рейда потерь – 32 убитых и раненых – еще раз была подтверждена горькая истина: с бандитами не договариваются.
Но что еще тяжелее – не были обнаружены тела прапорщика Ю. Колеватова и сержанта А. Бобокулова. Всего сутки на размышление дали «духам», взяв под прицел реактивной артиллерии 40-й армии всю Баграмскую зеленую зону. Страх стал единственным и надежным аргументом для моджахедов, которым поставили условие – выдать погибших. Солдаты из разведроты нашли в зарослях густого кустарника тела своих сослуживцев из полка. Своей гибелью Колеватов и Бобокулов предотвратили еще большие потери. Словно предчувствуя беду, Юрий с горечью писал жене: «Вырваться трудно из этого ада...»

Белый снег России
       1987 год Колеватовы встречали вместе. Новогодняя ночь стала последним мгновением семейного счастья, когда любовью своих сердец они согревали друг друга. Почти полтора года не видели родители Клавдия Григорьевна и Вячеслав Васильевич, жена Галина и дочурка Лена своего Юру. Он приехал из Афгана с южным загаром, очень возмужавший, но все такой же родной и милый. Вот только глаза, грустные и с какой-то затаенной болью, не соответствовали лицу 24-летнего молодого человека.
Он не рассказывал о том аде, в котором нередко оказывался его рейдовый батальон. Не пошел и в родную школу, где с ним хотели встретиться учителя и ученики. Просто не мог говорить всей правды об Афганистане. Лишь однажды бросил в сердцах, когда по телевизору показывали репортаж о советских солдатах, занимающихся мирным строительством в Кабуле: «Все это – показуха!»
Новогодняя ночь была замечательно тиха и торжественна, дарила покой и ожидание счастья. «Какое голубое небо и белый снег, какая пронзительная тишина! – говорил Юрий, вернувшись днем из леса. – Скорее наряжайте елку, а то скажет отец: какую некрасивую срубил».
Маленькая Леночка, вновь привыкнув к своему папе, мирно спала в другой комнате, а ее молодые и красивые родители пели под гитару. Тихое семейное счастье. Где же оно теперь?
«Давайте третий тост поднимем за погибших», - сказал Юра, и по странному совпадению у всех возникло нехорошее предчувствие. Но это был только миг. Они были все вместе, и им было хорошо и уютно в этом большом мире.
Милые январские дни. Мать и сын подолгу не могли заснуть, все говорили и не могли наговориться. Страшный хронометр уже отсчитывал последние часы перед вечной разлукой. Перед тем, как зайти в вагон, он обнял свою маму и задрожал всем телом. «Наверное, от холода», - подумала с неясной тревогой Клавдия Григорьевна. Поезд, удаляясь от перрона, навсегда уносил с собой ее материнское счастье, оставляя в сердце одну пустоту.

Вдова в 23 года
       «Вот я и вернулся», - Юрий присел на край кровати с грустным и печальным взором... Пробуждение для Галины было внезапным и тяжелым. Сон не успокоил, а только усилил душевную боль: «Как мне жить без него?»
Ласковый май дарил первые весенние цветы, которые по дороге из садика собирала Леночка. У дома стояла военная «уазка», где молодую женщину ждали майор И. Зущик из Чкаловского райвоенкомата и незнакомый лейтенант. «Зачем они приехали?» – думала с тревогой Галина. Зашли домой. Игорь Валентинович Зущик сказал: «Мы с плохой вестью». «Может быть, Юра ранен?» – была последняя надежда. А потом вместе пошли на почту давать телеграмму родителям в Кировскую область: «Юра погиб. Срочно ответьте, где хоронить. Если в Свердловске, приезжайте». Спустя несколько часов, за сотни километров другая женщина, мать прапорщика Юрия Колеватова, прочтет эти страшные строки.

Наверное, к лучшему, что Галина не увидела мужа после гибели. Больше всего боялась той минуты, когда ей откроется мертвый лик самого близкого и дорогого на свете человека. Война хоть в этом пощадила ее. Маленькая дочурка, стоя на подоконнике и показывая на самолеты в небе, говорила: «Вот мой папа летит». «Нет, это не папа», - печально отвечала ей молодая женщина.
Хоронили Юрия в родном Свердловском высшем военно-политическом танково-артиллерийском училище, где он служил в батальоне обеспечения. Курсанты, будущие офицеры, были потрясены гибелью сослуживца на войне – в то еще мирное и благополучное советское время. А вечером, после поминок, Галина с грустью сказала матери, что никогда больше не выйдет замуж. Как предсказала свою судьбу.

Не умирает любовь
«Мы были люди советской закваски. Жили очень скромно, но честно, - рассказывает Клавдия Григорьевна о детских годах Юрия. – Нам с мужем, воспитывавшим трех сыновей и дочь, оказывали помощь райисполком и райком партии. Сегодня я, наверное, и не смогла бы поднять столько детей.
Со временем я стала председателем сельсовета, муж работал механиком лесопункта. Детишки жили дружно между собой, помогали нам по хозяйству. Юра выделялся тем, что был очень музыкальным ребенком, играл на гитаре, пел. Говорят, и в тот последний рейд перед гибелью взял гитару с собой...»
Немилосердная судьба забрала у Клавдии Григорьевны не только Юрия, но и старшего сына Андрея, трагически погибшего восемь лет назад. Но в те далекие и счастливые для молодой мамы 60-е годы ее сыночки, с выгоревшими на солнце волосами, подвижные и ласковые, мечтали о долгой и счастливой жизни. Кто же ведает свое будущее?
Теплые и нежные воспоминания мягким светом озаряют лицо пожилой женщины. Как-то заболел у нее желудок, и врач порекомендовал: пейте отвар подорожника. Стоило сказать сыновьям, и весь дом был завален целебной травой.
Наверное, счастлива мама, для которой молодая жена взрослого сына становится второй дочерью. Отношения Клавдии Григорьевны и Галины по своей душевной глубине не просто удивительны – поразительны! Горе не разлучило их, не заставило закрыть сердце. Во имя памяти о любимом сыне и муже две женщины вот уже столько лет заботятся друг о друге, вместе радуются успехам внучки и дочери – двадцатилетней красавицы Лены, студентки вуза.
«Наша Галя – золотой человек, - рассказывает Клавдия Григорьевна. – Когда Юры не стало, она позвала нас жить к себе, хоть квартирка была небольшая и почти без удобств. Потом Галине, как жене погибшего военнослужащего, дали благоустроенную отдельную квартиру. Со временем и мы, после сноса дома, получили новое хорошее жилье. Сын говорил: «Мама, я все равно увезу тебя из лесного поселка в город». А это сделала его жена, дорогой наш человек».
Черноокая внешность Галины в расцвете женской красоты невольно притягивает взор. Понятно, почему ей в те годы, после гибели Юры, поначалу не хотели давать квартиру. Некоторые чиновники цинично заявляли: «А зачем? Вы молоды и еще выйдете замуж, устроите свою судьбу».
А ее единственной судьбой был Юра, влюбившийся с первого взгляда в воронежскую девчонку и ее одной отдавший свое сердце. «Когда Юра ушел в Афганистан, - рассказывает Галина, - некоторые недобрые знакомые намекали: мол, он вернется и покажет тебе. Не понимала, о чем они говорят? Ведь я жду, люблю его и готова ждать всю жизнь, лишь бы он вернулся. У Юры была очень очаровательная улыбка, которая перешла дочери. Как быстро пролетело время».
Галине не забыть того дня, когда застала взрослую дочь всю в слезах. На ее коленях лежали афганские письма Юры. Необыкновенная нежность и страсть, забота о жене и маленькой дочурке, грусть и тоска молодого мужчины по своей семье – все вобрали и хранят в себе эти скромные старенькие конверты. Не умирает любовь.
«Я люблю тебя сильно, сильно и пойду за тобой на край света. Мне кажется, что ты всю жизнь была со мной», - писал Юра своей невесте еще до Афгана. А когда судьба-разлучница забросила его в далекую горную страну, с нежностью признавался: «Без тебя мне холодно и пусто».
Узнав о рождении дочери, молодой папа плакал от счастья: «Я хочу хоть одним глазком увидеть вас. Теперь буду целовать двое губок, носиков, щечек». А потом, из Кабула, писал: «После родов ты была такая красивая, с розовыми щечками. Получил вашу фотографию. Какой большой стала дочка! Я не мог наглядеться, целовал вас и прижимал к сердцу. Я за вас жизнь отдам, мне без вас не прожить ни дня.
Представлял, что ты рядом со мной, и я тебя обнимал, целовал долго, долго. У меня сердце разрывалось пополам. Зашел мой сослуживец и говорит: «Что с тобой?» А я не могу даже слово сказать. У меня от счастья навернулись слезы. Твое письмо как крепкий поцелуй. Я никуда тебя ни отпущу, ни на час. Ты будешь самая счастливая. Береги себя и дочку, ведь нам еще жить и жить».
                                

"Он был храбрым и мужественным человеком"
       180-й кабульский мотострелковый полк был рейдовым, а значит, постоянно нес потери на дорогах Афганистана - в Панджшере, зеленой зоне Хоста, Алихейля, Чарикара, Газни, Пагмана, Гардеза. В своих письмах Юрий оберегал душевный покой родных, но порой сообщал: «Недавно вернулись с боевого выхода. Здесь идет настоящая война, и дела наши неважные. Живу от рейда к рейду. Еще раньше были на самом юге Афганистана – от Джелалабада километров сорок к Пакистану. Обстановка стоит напряженная, и дела с отпуском обстоят худо. Конечно, бывают возможности съездить в командировку в Союз с гробами, но мне такой командировки не надо».
В октябре 1986 года начался частничный, шестью полками, вывод войск из Афганистана. В задачу мотострелков 180-го полка входило: встать на блоки вдоль Баграмской зеленой зоны, провести огневую обработку окрестностей дороги, а затем выдвинуться на Саланг. Более шестидесяти важных персон из Советского правительства и ЦК КПСС собрались в Кабуле для торжественного начала вывода войск, который был скорее символическим.
В Советский Союз уходили три зенитно-ракетных полка, которые и ранее не воевали, так как у мятежников авиация отсутствовала и сбивать было некого. Кроме того, были собраны еще три полка из строительных частей, да увольняемых в запас солдат из различных частей. От Кабула и до Хайратона, от Шинданда и до Герата выставлялись блоки и заставы. Самая трудная задача – пересечение Баграмской «зеленки» и перевала Саланг. Ахмад Шах Масуд сделал заявление, что не даст выйти Советской Армии, а «оккупанты» найдут свою смерть в Афганистане.
22 октября 1986 года в районе Баграма прапорщик Юрий Колеватов был старшим бронегруппы, сопровождающей колонну с горючим. После обстрела мятежниками появились подбитые машины и раненые бойцы. Юрий принял решение одной группой принять бой, а другой начать эвакуацию раненых и расчищению дороги от сгоревших «наливников». В результате вышли с минимальными потерями из-под обстрела. Командованием полка он был представлен к награждению орденом Красной Звезды.
А на Саланге, где вторая рота оседлала высоты, мятежники продолжали расстреливать бензовозы, был сбит вертолет Ми-24. Над местом падения вертолета встала в карусель новая четверка Ми-24. Бой закручивался в тугую сложную спираль. Артиллерия десятками стволов обрабатывала квадрат за квадратом, штурмовики с высоты вспахивали склоны. В этом бою был тяжело ранен начальник штаба полка Герой Советского Союза подполковник Руслан Аушев, о котором писал родным Юрий Колеватов. Член Совета Федерации Федерального собрания Российской Федерации и Президент Республики Ингушетия в 1993-2001 годах, председатель Комитета по делам воинов-интернационалистов при Совете глав правительств государств-участников СНГ генерал-лейтенант Р. С. Аушев тепло вспоминает об однополчанине: «Прапорщик Юрий Колеватов был отличным специалистом и мужественным человеком. Бронетехника его роты всегда находилась в исправном состоянии, хотя 1-й батальон был самым рейдовым. По-человечески очень жаль нашего боевого товарища. Я благодарен и признателен руководителям акционерного общества «Таганский ряд», что вот уже восемь лет они помогают его родным и всем семьям павших в Афганистане воинам, призванных из Свердловской области. Спасибо им от всех «афганцев» и за участие в обустройстве памятника «Черный тюльпан», где на открытии мемориала «Чечня» мне довелось побывать в прошлом году».
В конце 1986 – начале 1987 годов батальон в ожесточенных боях терял своих солдат и офицеров. На одной из фотографий рядом с Юрием командир роты лейтенант Баха Ахрамов. Всего 7 дней не дожил он до своих 22 лет. Ротный так и не узнает, что через три месяца у него родится сын Бахтиер. Офицер погибнет в Панджшерском ущелье, где собьют вертолет, на котором он десантировался. Вместе с ним находился старший лейтенант Сергей Шерстюк, чудом выживший в той огненной мясорубке. Через десять лет он напишет Колеватовым с Украины: «Я так хочу рассказать жене и дочке Юрия о том, каким он был храбрым и мужественным человеком, спасавшим жизни пацанов – своих подчиненных. Душа коллектива, Юра любил петь под гитару. Я рад, что вас не забывают и помогают. Хочу и сыну Бахи Ахрамова рассказать об отце».
О Юрии Колеватове с большим теплом вспоминают все, кто с ним служил в Афганистане. Кавалер двух орденов Красной Звезды, автор трилогии об афганской войне «Романтик», «Звездопад», «Конвейер смерти», лауреат литературной премии имени Н. Гоголя в 2004 году, майор запаса Николай Прокудин, живущий в Ленинградской области, рассказывает: «С Юрой я знаком с военного училища, где он был моим инструктором по вождению автомобиля. В Кабуле мы сразу узнали друг друга. Очень хороший и отзывчивый человек. Трудно даже представить, какая на нем лежала нагрузка по поддержанию техники в исправном состоянии, когда 2-я рота постоянно находилась в рейдах. В Афганистане я был заместителем командира 1-го мотострелкового батальона по политической части, в своих книгах об афганской войне рассказываю о боевых друзьях, тех, кто не вернулся».
«Юра мне запомнился очень скромным и отзывчивым человеком, - рассказывает его бывший командир роты, кавалер двух орденов Красной Звезды подполковник запаса Сергей Станогин, проживающий в Ростове-на-Дону. – Я готовился к замене и 12 мая 1987 года был в центре боевого управления полка. По эфиру сразу можно было понять, какой ожесточенный бой шел в Баграмской «зеленке». Мы очень тяжело пережили гибель Юры. Потери тогда были невероятно большими для одного рейда».

       Человек такой судьбы оставляет светлый след на земле. И в родном поселке Юрия, что в Кировской области, и в Екатеринбурге ученики школ назвали свои отряды его именем, побывали у него на могиле, встретились между собой, оформили альбом с фотографиями и подарили его Галине. Постоянное внимание родным прапорщика Колеватова оказывают работники Чкаловского райвоенкомата, которые помогли в свое время получить жилье.
Клавдия Григорьевна говорит: «Мы давно знаем и уважаем руководителей «Таганского ряда» Виктора Николаевича Тестова, Владимира Анатольевича Никифорова, Ивана Денисовича Вилкина, которые вот уже столько лет оказывают мне с мужем и Галине ежемесячную материальную помощь. Для меня это значит очень много, потому что болею сахарным диабетом. А какие у нас пенсии от государства – знают все. Очень важна для нас и моральная поддержка, когда «таганцы» приглашают на все праздники и годовщину вывода войск из Афганистана. Дай им бог здоровья».
В квартирах Клавдии Григорьевны и Вячеслава Васильевича, Галины и Леночки все дышит памятью о сыне, муже и отце. Добрый и нежный взгляд Юрия, навсегда оставшегося 25-летним, согревает их в трудные минуты жизни. В своем последнем письме из Афганистана он написал: «Я хочу, чтобы наш семейный очаг никогда не потухал. Кроме вас у меня нет никого дороже на свете».

               КУЛАКОВ Леонид Фёдорович (25.08.1963 - 23.09.1982)Леонид Кулаков родился в городе Полевском Свердловской области 25 августа 1963 года. Окончил восемь классов в школе №17. В СПТУ №47 получил специальность электрослесаря КИП и автоматики 3-го разряда. До призыва в армию  успел поработать на Северском трубном заводе. 2 апреля 1982 года Леонида призвали в Вооруженные Силы. Сбылась его мечта стать десантником. До 10 августа гвардии рядовой Кулаков проходил службу в Витебске, а затем был направлен в Афганистан. Там он служил в 350-м гвардейском парашютно-десантном полку (в/ч п/п 35919, Кабул). Принимал участие в двух боевых операциях. В бою действовал смело и решительно. 
Парашютно-десантная  рота, в которой служил Леонид, следовала в район боевых действий. Противник обнаружил десантников и обстрелял их. Леонид был тяжело ранен в голову и от полученных ран скончался 23 сентября 1982 года.   Посмертно награжден орденом Красной Звезды. Похоронен в городе Полевском, где живет его мама, Августа Петровна. На здании школы №14 установлена мемориальная доска в память о Леониде Кулакове. Из письма командира части матери: "... Подвиг Вашего сына всегда будет ярким примером беззаветного служения нашей любимой Родине... Автомат Леонида вручен лучшему солдату подразделения, а его комсомольский билет как реликвия хранится в части..."
 
 
                                     ОПАЛЁННЫЕ ПАНДЖШЕРОМ
 
       Перед уходом на афганскую войну десантник Леонид Кулаков признался, что мечтает о той минуте, когда на пороге отчего дома скажет: "Мама, я вернулся из Афганистана". 23 сентября 1982 года проклятый Панджшер оборвет жизнь русского паренька. Ему только исполнилось девятнадцать...
       Покалеченная память Разве в жизни такое возможно? Да, если Бога нет в душе. Убитой горем солдатской матери чиновники цинично и жестко заявили: название "Афганистан" не должно быть на могильном памятнике. И пришлось родным, через нестерпимую душевную муку, убирать, выкрашивать на белом мраморе слово, пугающее власть. А потом на пустующее место легла краска – по-черному. На нашу память и совесть.
 Из 14453 погибших в Афганистане солдат и офицеров 8655 юношам не исполнилось и двадцати лет. Простите нас, ребята!

Материнские реликвии
 "Моя мама работает на заводе. У нее темные волосы, голубые добрые глаза. Моя мама лучше всех. Я очень люблю ее и никогда не стану огорчать", - писал пятиклассник Ленечка Кулаков в сочинении, посвященном женскому празднику 8 Марта.
 Листочек из ученической тетради давно стал реликвией в доме Августы Петровны, мамы солдата. Когда на душе становится невыносимо, она перечитывает бесхитростные детские строки, перебирает фотографии сына. Сердечная тяжесть постепенно оттаивает, уступает место светлой грусти. Каким бы ты был сегодня, сынок? Сколько бы внуков подарил?
 Он так и остался в ее памяти – нежным и красивым мальчиком, необыкновенное обаяние которого смягчало всех людей. А еще – его грустный, печальный взгляд, когда расставались перед Афганистаном. Она приехала в Белоруссию к сыну, которого и не узнала сразу. К ней вышел навстречу высокий, крепкий и возмужавший солдат, настоящий мужчина! Но все равно – ее ребенок, которого хотела защитить перед жестокой жизнью. Защитить собой, своей любовью.
...Гвардии рядовой Леонид Кулаков умирал несколько дней. Пуля снайпера попала в голову, когда парашютно-десантные роты его родного 350-го гвардейского полка сжимали кольцо вокруг банды в Панджшерском ущелье. Еще несколько минут назад он в горячке боя говорил ребятам поберечь себя. Но не уберегся сам. Его земляку Андрею Полушкину едва успели сообщить о тяжелом ранении Лени. Он бежал к вертолету Ми-8, на который грузили санитарные носилки с его другом. Но летчики показали жестом, что все кончено. Поднимаясь в небо, винтокрылая машина навсегда уносила с собой их юность, опаленную Панджшером.

Унесенное счастье
Как же она любила их тихие семейные вечера! На улице немилосердный ветер качал деревья, хмурое небо Полевского то и дело рокотало громом. Но Августе Петровне было так хорошо и уютно с детьми. Уставшая после работы и вымокшая под дождем, она сразу согрелась нежным взглядом и заботой сынишки, который приготовил для нее и сестренки Наташи пирожные бизе, любимые блюда из картофеля. Не обращая внимание на ненастье за окном, они говорили о своем, поверяли друг другу тайны. Из этого домашнего мира никуда не хотелось уходить. "У нас были одни мысли, одно сердце, - вспоминает с грустью Августа Петровна. – Но никогда я не говорила сыну, чтобы не ходил в армию. Воспитывала Леню честным, справедливым человеком, который должен защищать свою Родину. А кругом было столько зла, жестокости, насилия. Наверное, моя вина есть в том, что не подготовила к этому сына. Государство, ради которого он отдал жизнь, не пожалело нас. Даже орден Красной Звезды, уже после похорон Лени, военком города вручил мне на кухне, желая побыстрее уйти. А мне только одно нужно в жизни – память о сыне".
"Очаровательный был мальчик, невероятной доброты, - рассказывает сестра Леонида Наташа. – Больше двадцати лет прошло после его гибели, а мне так не хватает Ленечки. Всем нам Афганистан сломал, опалил жизнь".
Но тогда, в те ненастные осенние дни, согретые любовью, они не думали, не могли знать, сколь коротким окажется их семейное счастье. Леня усаживал за стол мать и сестру, угощал их, расспрашивал о работе. Его мягкий голос, глаза, в которых могла утонуть любая девчонка, деликатное обращение согревали душевным теплом, могли успокоить после любых неприятностей. Родные удивлялись, как успевает все? Занимался плаванием, шахматами, каратэ, играл в футбол и хоккей, увлекался гитарой. В свои 16-17 лет мог сварить вкусный обед, навести в доме порядок, ушить одежду по фигуре.
Мать и сестра не раз говорили Леониду: "Повезет твоей жене!" Юноша смущался, они улыбались, зная, что даже к одноклассницам в больницу он никогда не ходил без цветов. И девушка Светлана, которую он робко называл невестой, провожая в армию, обещала дождаться. "Она и сейчас бывает у нас, плачет, вспоминая Леню, - говорит Августа Петровна. – Мой брат не раз говорил ей: мол, Валюша-Валюшка, всю твою любовь Ленька забрал, унес с собой счастье".

Мечтал служить в десанте
Апрельская капель несла дыхание весны на улицы Полевского. Яркое солнце и бесконечная синева неба будили сердце, обещали долгую и радостную жизнь. Леня уходил в Воздушно-десантные войска и был счастлив исполнением своей юношеской мечты, с гордостью носил парашютный значок – принадлежность тех, кто бесстрашно шагнул в глубину бескрайнего неба.
Материнское сердце дрогнуло, когда он в первом письме сообщил из Витебской "учебки" ВДВ: "Здесь готовят в Афганистан. Нас отправят туда в середине августа". Потом Августа Петровна понемногу начнет успокаиваться, ведь по телевизору показывали мирные репортажи из горной южной страны. Писала сыну: "Служи честно, сынок. Будь всегда в настроении, внимательным и примерным, а мы тебя очень ждем и помним каждую секунду". Чужое и страшное слово "Панджшер" еще не вошло горьким звучанием в их судьбу.
Леонид сообщал о прыжках с парашютом, десантировании с самолетов Ан-2 и Ил-76, о 30-километровых марш-бросках и тактических занятиях со стрельбой. "Из автомата я отстрелялся на "отлично". 30 очков выбил из 30, - писал сын 16 мая 1982 года. – Сам командир взвода меня поздравил". Не ведали, не могли знать мальчишка-десантник и его родные, что именно в этот день началась 5-я Панджшерская операция, в которой будут задействованы 36 советских и афганских батальонов числом около 12 тысяч солдат и офицеров, более 320 единиц бронетехники, 100 вертолетов и 26 самолетов. Что наши подразделения в мае-июне, разгромив и выбив моджахедов из горных нор, потеряют 93 человека убитыми и 343 ранеными. На долю Леонида и его сослуживцев выпадет 6-й Панджшер – тоже один из самых драматических за всю афганскую войну.
Потому-то в Витебске офицеры и сержанты, прошедшие Афган, в боевой учебе не щадили своих подчиненных, стремясь напряженной военной наукой наперед уберечь пацанов от душманских пуль. Седой, в зрелых годах, полковник признался матерям, приехавшим в часть перед отправкой сыновей на юг: "Я был во время мятежей в Венгрии и Чехословакии. Но такого ада, как в Афганистане, - не приведи Господь еще увидеть".

Битый "Панджшерский лев"
Лесть – тайная пружина Востока. "Панджшерский лев", как называли моджахеды Ахмад Шаха Масуда, через три года после вывода советских войск из Афганистана, похвалялся журналистам, как беспомощно по сравнению с ним воевали советские офицеры и генералы.
- Неужели за все эти годы вы не встречали ни одного достойного противника? – спрашивал корреспондент.
- Ни одного, - отвечал тот.
Лукавил Ахмад Шах, хотя действительно был сильным противником. В долине реки Панджшер за десять лет афганской войны было проведено 12 крупных операций и большое количество боевых действий другого масштаба, мятежники неоднократно изгонялись из этой территории. Но государственная власть здесь так и не закрепилась. Потому и приходилось вновь и вновь штурмовать Панджшер.
Умолчал Масуд и о том, что весной 1983 года, после проведения очередной операции в долине Панджшера, он был вынужден прекратить боевые действия. Да к тому же предоставил советскому командованию ценную информацию о вооруженных группировках Г. Хекматьяра, лидера исламской партии Афганистана. Словом, били моджахедов, и не раз. Били вот такие русские пацаны, как Леня Кулаков. Иначе не готовили бы в 212 специализированных центрах и пунктах Ирана и Пакистана под руководством американских, французских, английских, пакистанских инструкторов резерв для восполнения потерь, понесенных в ходе боевых действий против 40-й армии. И США, Саудовская Аравия, Пакистан не поставляли бы тайно вооружение, в основном советского производства, чтобы формировать мнение, будто афганские моджахеды воюют оружием, добытым у правительственных и советских войск.
Слово – тоже оружие. Направляя в Афганистан моджахедов, к ним обращались в одном из пакистанских центров: "У простого народа и так ничего не осталось. Мясо съели русские, кости растащили Тараки, Амин, Бабрак. У народа осталась только кожа. Если кто-нибудь из вас убьет хоть одного неверного – ворота в рай вам будут открыты..."

Я все жду и надеюсь
Августе Петровне и Наташе не забыть телесюжет из Афганистана, в котором показывали бывших советских солдат, попавших в плен и принявших ислам. Они говорили о своей трудной судьбе, семьях и детях, родившихся здесь, собственной общине в кишлаке. Ни бороды, ни чалма не смогли стереть с их лиц что-то родное, русское. И надежда, много раз похороненная в душе, оживала вновь. Ведь они так и не видели своего родного Ленечку, которого привезли в закрытом цинковом гробу. "Я все жду и надеюсь", - с грустью говорит Августа Петровна. Хотя знают мать с дочерью, что будь Леня жив, обязательно подал бы весточку.
День похорон запомнился им не только горем расставания, но еще тяжелее – отношением чиновников из военкомата, которые не разрешили занести сына домой, торопили с погребением, будто избавлялись от преступника. Сестры Августы Петровны кричали им в лицо: "Что вы все прячетесь и закрываете людям рты и глаза! Весь мир знает, что русские в Афганистане и что везут в Россию цинковые гробы".
Люди не позволили расправиться над памятью. Много-много человек провожали в последний путь девятнадцатилетного паренька, которого любили все, кто знал при жизни.
Но испытаниям Августы Петровны и Наташи не суждено будет закончиться. Не только останется черная отметина на памятнике, но и кто-то с черной душой, побывавший в их квартире, украдет с парадного кителя Лени орден Красной Звезды. Стремясь хоть что-то узнать о сыне и брате, они будут всех принимать в своем доме. Мать солдата так и не простит себе: "Я не только сына, но и орден не уберегла".
А из далекого Афганистана к ним придут письма, написанные черство, по шаблону, установленному еще на заседании Политбюро ЦК КПСС 30 июля 1981 года, где недоброй памяти главный идеолог страны М. А. Суслов предлагал: "В письмах родителям погибших не должно быть вольностей. Ответы должны быть лаконичными и более стандартными". И привозили на территорию СССР погибших солдат и офицеров, пытаясь хоронить тайно, словно шла какая-то подпольная война. Наши ребята, оказывается, не имели права даже на память. Одна лишь строчка от комсомольцев части согрела их сердца. Они написали: "Автомат Вашего сына вручен лучшему солдату подразделения, а его комсомольский билет как реликвия хранится в нашей части".