НИКОНОВ Николай Николаевич (06.06.1966 - 25.11.1984) Николай Никонов родился 6 июня 1966 года в городе Свердловске. Вырос в поселке Шарташ. Окончил среднюю школу № 41.   Николая призвали в армию в июне 1984 года. С 19 октября 1984 года, после окончания учебного подразделения в городе Теджене, он служил в Афганистане, в 180-м мотострелковом полку (в/ч п/п 51884 "З", Кабул). Из письма Николая матери, Галине Александровне: "... То ли праздник тому виной, то ли еще что-то, но у меня сегодня действительно праздничное настроение. Сейчас 10 часов утра 7 ноября. У нас, наверное, в Свердловске вовсю идет демонстрация, кругом знамена, улыбки, смех... Так явственно все это себе представляю... Сегодня я впервые заступаю на дежурство по пункту управления, давно ждал этого момента. Ты знаешь, я люблю возиться с радиоаппаратурой и прочими подобными штучками. Буду дежурить, обеспечивать надежную работу средств связи... Впереди еще целый день свободный, а потом дежурство. Хорошо!..
... Прочитал, что ты пишешь про Шарташ, и показалось, что немного к дому приблизился. А то живешь, как в другом мире: пески, пески... Так хочется посмотреть на русские березки, тополя. Вижу как наяву нашу баню и черемуху рядом, вижу, как дядя Валя хохочет и шутит, стоя над кастрюлей дымящейся ароматной ухи... Как все это далеко!.."  25 ноября 1984 года в бою с душманами младший сержант Никонов уничтожил несколько бандитов, но от осколков разорвавшейся невдалеке мины погиб. Посмертно награжден орденом Красной Звезды. Похоронен на Восточном кладбище Екатеринбурга. Из стихотворения проживающей в Екатеринбурге мамы Николая, Галины Александровны:

... Он был мне опорой и поддержкой,
а радость с ним была вдвойне всегда.
Под старость на него была надежда,
но гибель Коли все оборвала...
      

            Вдали от Родины человек тоскует, мыслями и душой стремится на родную сторону. Уральский паренек Николай Никонов прожил всего восемнадцать лет. В знойных песках Туркестана и горах Афганистана он мечтал об озерном воздухе Шарташа, русских березках на его берегу. Незадолго до гибели Коля признался своей маме в письме: «Как я скучаю по запаху травы после дождя…»

Млечный путь, земная дорога
            24 ноября 1984 года командир отделения зенитной батареи 108-го мотострелкового полка младший сержант Николай Никонов написал домой: «Сегодня от нас уехали 15 человек. Смотрел на дембелей и думал: неужели они через несколько дней будут дома. Придет время, и я попрощаюсь со своей батареей. А пока надо служить. Стараюсь это делать добросовестно». С Колей родная батарея прощалась уже на следующий день. «Черный тюльпан» уносил его бездыханное тело на родной Урал, где обнаженные ненастьем, без листвы качались от холодного ветра русские березки, рядом с которыми вырос мальчишка. А покрытое льдом озеро Шарташ напоминало белую пустыню. Пустыню материнского одиночества.      Последнее письмо от сына Галина Александровна прочтет после его похорон. А еще Коля писал о Млечном пути, который на южном небе виден ярче. Короткой, бесконечно короткой была его земная дорога. Мама солдата до сих пор не знает обстоятельств его гибели, ибо одно противоречит другому. Во Всесоюзной «Книге памяти» сказано: «Младший сержант Н. Никонов принимал участие в операции по ликвидации  каравана с оружием и боеприпасами. Засада, в которой он действовал, была обнаружена и атакована противником 25 ноября 1984 года. В бою получил смертельное ранение. Посмертно награжден орденом Красной Звезды». Командир подразделения капитан Сергей Ляш в ответ на запрос солдатской матери сообщил из Кабула: «Извините, я не имею право писать конкретно: что, где и как. Поэтому изложу кратко. 25 ноября в бою с душманами Коля лично уничтожил несколько бандитов. Недалеко от него разорвалась минометная мина, от осколков которой он скончался». А теперь начинаются противоречия. К тому времени Николай в Афганистане прослужил всего месяц. Едва ли бы он был включен в состав засадной группы, да еще перехватывающей караван на границе с Пакистаном. Сам Коля коротко рассказывал о своей боевой специальности в письмах маме так: «Перевели меня из пехоты в артиллерию. Теперь я зенитчик, охраняю мирное небо Кабула. Сейчас меня стали учить новой специальности. Моя работа заключается в дежурствах на пунктах управления – обеспечение связью. Если дежурю со второй смены, то до трех часов дня я предоставлен самому себе. Сегодя я впервые заступаю. Ты же знаешь, я люблю возиться с радиоаппаратурой». В момент скорбного сообщения военком тоже говорил Галине Александровне о том, что Николай был связистом, но причину гибели называл абсурдную: мол, Коля взял в руки провод, чтобы не нарушилась связь. А в последствии он же говорил об еще двух версиях: закрыл собой командира в бою, в него угодил снаряд… Последнее, по мнению мамы, наиболее к истине, поскольку 25 ноября 1984 года Кабул подвергся обстрелу ракетами класса «земля-земля», и были убиты несколько советских военнослужащих. Как теперь узнаешь истину?
                                             

"И детство сразу кончилось" 
      Бабушка и внук умели договариваться ласково, полюбовно. Дружба поколений была нерушима. Маленький Коля не слушал маму, не хотел полоть грядку. И тогда Александра Николаевна, крестьянского роисхождения, но внутренней интеллигентности и благородства, говорила внуку: «Надо, Коленька! Ягодка вырастит и скажет:  это Коля мне свободу дал, давай-ка, съешь меня, ведь я такая вкусная!» Мальчонка тут же начинал трудиться. Взаимопонимание – поразительное. Галина Александровна, на плечах которой лежала забота о семье, порой замыкалась в себе от усталости, была несдержанна. Ее мама, тихая и спокойная женщина, смущалась беспокоить дочь разговорами. И тогда Коля говорил: « Мама, так нельзя. Ты хоть с бабушкой поговори, а то все время некогда». Женщина  оправдывалась: «Зато ты с бабушкой много общаешься». А подросток по-взрослому отвечал: « Я  внук, а бабушке с тобой, дочерью, хочется поговорить». Вот эта недетская мудрость не раз изумляла Галину Александровну, заставляла прислушиваться к словам сына, который в трудных жизненных ситуациях нередко оказывался  прав. Два родных, бесконечно родных ее человека! Весь ее мир, покой и надежда! И весь этот мир сломается, обрушится почти в одночасье. В июле 1984 года уйдет из жизни Александра Николаевна, перенесшая инсульт. А через пять месяцев Галина Александровна потеряет сына, который писал из Афганистана: « Как нашей бабушки не хватает. Сидела бы она в уголочке, сложив руки на коленях, улыбалась бы своей еле заметной улыбкой. Когда детство вспоминаю, она выплывает перед глазами  - чистенькая, аккуратная моя бабуля. Так и не успела она меня проводить. Ладно, хоть попрощался с ней. И детство мое сразу кончилось». Шел седьмой день кончины, как внезапно другое известие обрушилось, своей неожиданностью ошеломило Галину Александровну - пришла повестка Николаю в армию. Это потом она узнает, что сын попадет в « афганскую» команду вместо юноши, которому на день призыва не хватило трех дней до 18-летия. Еще во время учебы Коли в 8-м классе состоялся разговор, растревоживший материнское сердце. Знакомый парень, вернувшись из Афганистана, много рассказывал Николаю о неизвестной для советских людей войне. Мальчишка, вернувшись, домой, сказал: «Мам, давай я попрошусь в Афганистан». Молодая мама возмутилась: «Коля, ты с ума сошел! Или я тебе так надоела?» Юноша свел все к шутке. Галина Александровна, успокаивая более себя, чем его, завершила неприятный разговор: « Пока ты учишься, там все закончится». А Коля попал в самое пекло. В своем горе Галина Александровна не обвиняет ни того паренька, ни его маму, которая призналась, что Колю взяли в армию вместо ее сына. На  просьбы женщины, чтобы сын отслужил скорее, военком Кировского РВК г. Свердловска ответил фразой: « В Афган он еще успеет попасть». Но таких слов никто не говорил Галине Александровне. Для нее проводы в армию сына проходили, словно в  замедлительном  кино, когда его, оказавшегося на тот день в Верх-Исетском райвоенкомате, привезли в Кировский и отобрали в команду для «учебки» в туркменском городе Теджене, где бойцов готовили для Афганистана. Будучи деятельной и энергичной по характеру, Галина Александровна, оглушенная смертью мамы, прибывала в каком-то гипнотическом состоянии. Сын, как всегда, был сдержан, спокоен, улыбался, поддерживал ее душевно. Но она с какой-то необъяснимой тревогой чувствовала, что он уходит от нее. В смятении чувств ничего не могла поделать - первый раз в жизни. А Коля накануне, на проводах, был очень грустным, ничего не ел. Улыбаясь близким и друзьям, словно тосковал душой. Она, его мама, это чувствовала, переживала. Но был воинский долг, а Коля-мужчина. Жизнь внешняя творилась по законам государства, которое в сознании юноши олицетворяло Родину. А разве Родину не защищают? Неужели было время, когда мальчишки хотели служить родной стране, мечтали о справедливом устройстве жизни? Сегодня они грустно смотрят на нас с фотографий – юные, смелые, сгоревшие в огне Афганистана, но не сломленные душой, не испохабленные мутью жизни, замешанной на цинизме и деньгах. Свет их короткой и чистой жизни как свет далеких звезд, покойно и мерно мерцающих над Россией, сбившейся с пути и не знающей покоя.

"Как можно не любить историю Родины" 
            Мальчишка читал книги - не фантастику и детективы, а историю России. Далекие страсти, киевские князья, московские государи, войны, смуты…Мать не раз изумлялась, откуда у сына такая страсть? «Мама, ну как можно не любить историю своей Родины?»- говорил юноша. Она тоже любила Родину, но лирической, земной любовью. Любила родной Урал за его красоту, березки и сосны на берегу Шарташа, где выросла сама и родила Колю. А он хотел, чтобы в его государстве все было справедливо, мечтал о профессии юриста. На предприятие пошел работать потому, что для поступления в юридический институт требовался трудовой стаж. Галина Александровна радовалась радостью мамы за сына, которого на родительских собраниях хвалили за учебу и поведение. Она не узнала, что такое переходной возраст. Коля не пил, не курил, не любил дискотек, которым предпочитал чтение книг в уютной квартире. Мама не видела ни одной девушки, с которой он бы дружил, назвал невестой. Как мало сын успел в жизни. «Служу в солнечном Туркестане,- сообщал Коля.- Живем в полевых условиях, в пустыне, в 30 километрах от иранской границы. Кругом – раскаленный песок, потрескавшаяся земля, дует горячий ветер со стороны Ирана. Здесь только ночью хорошо, звезды большие и не хватает одного – уральского воздуха. Здешний жаркий и какой-то пресный, без запахов. На строевых занятиях перед глазами стоит голубой, прохладный Шарташ. Как ты там? Береги себя! Я хочу, чтобы ты была здоровой и жизнерадостной, когда я вернусь». Каждое письмо от сына – живительный источник нежности и заботы. Задыхаясь в песках Туркестана  во время тактических занятиях, изнывая от жары, он думал не о себе – о маме, которая уже для него была единственно родным человеком на всем белом свете. Коля писал: «Прости меня за обиды, которые тебе причинял». Боже мой, какие обиды?! Всего-то один раз не поехал на огород, потому что пошел с товарищем в кино. Но на утро был уже с мамой. «Давай, не скучай без меня! Знай, что я в армии и это идет мне на пользу, ведь армия делает мужчин, и ты должна быть довольна, не беспокойся за меня, - успокаивал он маму. – Прочитал в твоем письме про Шарташ, и показалось, что немного к дому приблизился. А здесь живешь, как в другом мире: пески, пески… так хочется посмотреть на наши русские березки, тополя. Вижу, как наяву, нашу баню и черемуху рядом, вижу, как дядя Ваня хохочет и шутит, стоя над кастрюлей дымящейся, ароматной ухи.… Как все это далеко!» 
Как все это далеко…  Первоклашка Коля испачкался в пасте, на следующий день – опять. «Я ручку разбирал, смотрел, как она устроена», - виновато объяснял семилетний мальчик, умудрившийся на следующий день вновь измазаться в пасте. «Ты не достоин быть учеником первого класса. Пойдем, дружок, в детский садик», - силком вела его. Он упирался как мог, пока дверь не открыла дежурная медсестра, поддерживавшая игру: «Он больше не будет». Мальчик обещал, и эта напасть прекратилась. Через годы взрослый сын со смехом вспоминал: «Надо было вернуться в детсад». Если б хоть на миг вернуться в прошлое, когда сын принес первую зарплату, чтобы порадовать маму, купил трехпрограммный  приемник. Не по-юношески серьезный, он через несколько месяцев со сдержанным укором говорил ей: «Куда же ты меня устроила! Мне нужна профессия, я хочу работать, а не ерундой заниматься». Как ученику, Николаю не давали в механо-сборочном цехе НПО «Автоматика» серьезные производственные задания, полагали, что парень отбывает время до армии. Это заставило Николая, по совету бывшего преподавателя УПК, попытаться устроиться на ВИЗ электриком. Не успел – призвали в Вооруженные Силы СССР. А теперь он солдат, хотя все тот же мальчишка, который начинает жить. «Армия меня помаленьку перевоспитывает. Я уже бриться начал, - писал Коля незадолго до отправки на афганскую войну. – Сбылось мое маленькое желание: наелся сгущенки с печеньем, а потом еще с медом, натуральным. Ты, наверное, смеешься над моей тягой к сластям, но я и сам себе удивляюсь: дома никогда такого не испытывал. Господи, как хочется хоть один день дома побыть! Чтобы просто посидеть за чашкой чая, поговорить!  Сейчас около пяти вечера – ты скоро пойдешь домой. Хоть бы из далека тебя увидеть! Пиши о том, какое у тебя настроение чаще бывает: грустное или веселое? Старайся не грустить, весь мир прекрасен, только сотри случайные черты, как советовал Блок».
                                              

«Вы молодая, еще родите…»
            Нет, не придется больше Коле приехать домой, ласково обнять маму. Короткая земная дорога отмерила ему последний месяц жизни. «Долго колебался, писать тебе или нет, что служу в Афганистане. Но решил отбросить сомнения и написать все как есть. Я попал в хорошее место в Афгане, самое спокойное. За меня можешь не беспокоиться: посвиста пуль я не слышу, по горам мне лазить не придется», - наивно, по-мальчишески пытался Николай успокоить маму, потерявшую покой от одного слова «Афганистан». Она знала и слышала об афганской войне, но не допускала мысли, что он попадет туда, не примеряла на себя судьбу матерей, чьи сыновья воевали в чужой, далекой стране. Накануне страшного известия ей приснился сон, оказавшийся вещим. Ее покойный старший брат Виктор уводил через балкон, в ночную темноту, сына, читающего в окружении множества цветов свои письма из Афгана: «Ну что, Коля, нам пора». А на работе успокаивали: «Выбрось из головы, вечно тебе что-то присниться». На следующий день в присутствии начальника отдела кадров ее родного предприятия НПО «Автоматика», куда пришла работать еще девчонкой, где вышла замуж и родила сына, военком сообщил о гибели Коли. В первую минуту она не поверила, не помня себя от горя, кричала ему: «Вы почему у меня забрали сына? Ну, как вы могли? Вы знали, что он у меня один, и я одна». Черствые души не выдают жалости. Еще больше она была потрясена «утешением» военкома, который сказал: «Вы молодая, еще родите». Она не пережила бы горя, если бы не добрые люди, ее соседи, для которых гибель Коли стала личной трагедией. Лидия Григорьевна и Валентин Кузьмич Московенко не оставляли ее наедине,  утешали и поддерживали своим участием. Земной поклон Нине Ивановне Тимошенко, посвятившей свой отпуск Галине Александровне, похоронившей сына. В родном коллективе тоже жалели ее, помогли пережить горе. Галина Александровна с грустью говорит: «Високосные года приносят мне одни несчастья: умерли четыре родных брата, и мама, погиб Коля. Если я еще живу, то благодаря своему характеру Спасибо ребятам из акционерного общества «Таганский ряд», спасибо Виктору Николаевичу Тестову, которые приняли нашу боль, помогают много лет, поддерживают вниманием». 

«Согреть тебя, в октябрьскую непогоду»
           Сколько раз после гибели Коли Галина Александровна брала в руки его письма, наполненные любовью и нежностью. Сколько раз начинала читать и не могла удержать материнских слез, которые никогда не иссушит время. Образ сына, память о нем – единственное, что остается в душе чистым, незамутненным источником в безжалостной и жестокой, все уносящей  реке жизни. Кто еще, кроме мамы, может написать такие строки: Но был какой-то дан ему от Бога
Дар видеть душу человека, его суть,
Как будто за столь маленькие годы
Им пройден очень длинный жизни путь.
 
Он был мне и опорой и поддержкой,
И радость с ним вдвойне всегда.
Под старость на него была надежда,
Но гибель Коли все оборвала.
 
До боли жаль, что не успел он в жизни
Осуществить мечту, любви не испытал.
Он только и успел солдатский долг отдать Отчизне,
Да настоящим человеком стать. 

            «Слово о сыне» - посвящение сыну, который смотрит с фотографии на свою маму – юный, красивый, не по годам серьезный и грустный. И вновь его мама оплакивает строчки, которые спасительным родниковым переливом звучат в ее душе: «Не знаю, что тебе еще написать, чтобы согреть тебя в октябрьскую непогоду. Не унывай, мамуля. Я постоянно думаю о тебе, вспоминаю твое родное лицо. Здесь у нас все ребята по матерям скучают, говорят: «Девчонки – чепуха, а вот если бы мать сейчас увидеть – побежал бы навстречу во всю прыть». Раньше, на «гражданке», привыкли друг перед другом хорохориться, не говорили о матерях, о том, как их любим, считали это постыдным, достойных маменьких сынков качеством. А сейчас каждый свою душу изливает другому: у кого-то мать болела, у кого отец – беспокоятся о  них очень. Вот и я о тебе беспокоюсь. Что бы ни случилось, помни: у тебя есть я, что я очень по тебе скучаю и очень тебя люблю».
                                                                                                                                    

               ПОДКОРЫТОВ Андрей Иванович (14.08.1963 - 03.05.1984) Андрей Подкорытов родился 14 августа 1963 года в городе Свердловске.   В 1979 году окончил восемь классов школы № 50 и поступил в ГПТУ № 91. После окончания училища с 1980 по 1982 годы работал слесарем по ремонту приборов в цехе КИП локомотивного депо станции Свердловск-Сортировочный и одновременно учился в вечерней школе № 11, где получил аттестат о среднем образовании.   В армию Андрей Подкорытов был призван в апреле 1982 года. В Тамбове окончил учебное подразделение связи.   С сентября 1982 года служил в Афганистане. Сначала в подразделении связи, затем в 783-м отдельном разведывательном батальоне 201-й мотострелковой дивизии (в/ч п/п 53336, Кундуз). 3 мая 1984 года в ходе Панджшерской операции Андрей погиб. Сослуживцы Андрея так описывают этот бой: "Выполнив боевое задание и получив приказ возвращаться, разведчики быстро собрались и в цепочку, по одному, двинулись в обратном направлении. Шли чуть больше километра... И тут началось. "Бачи" открыли жуткий огонь; по численности банда превосходила наших во много -много раз, тем более, что находилась в выгодном для боя положении, засев по обеим сторонам скал. Взвод Андрея оказался практически на голом месте. 1 и 2 взводы залегли, т. к. бежать на помощь не было смысла — сто метров до ребят по полю под сплошным огнем ... Возвращались с операции практически "пустые" и поэтому оказались беспомощно прижатыми к земле, в укрытии, в то время, как расправляются с 3 взводом. Так жертв получалось меньше. Многие вспоминают об этом: "Это был ад!", "Кровавый кошмар!" "Ребят расстреливали в упор одиночными". В бою кто-то кричал: "Бросайте все, уходите!", кто-то пытался спрятаться от пуль в углублении небольшого ручья, кто-то отстреливался и вытаскивал раненых...   Бой длился около 2 часов, пока совсем не стемнело. "Бачи" (позже их стали называть моджахеды) в темноте не воюют, уходят... Андрей за чужие спины не прятался и был настоящим мужчиной."  Посмертно награжден орденом Красной Звезды.   Похоронен на Западном кладбище Екатеринбурга. Из воспоминаний сестры: "... В разведроту его приняли сразу, после окончания нескольких испытательных рейдов. Он был выносливым, ни на что не жаловался. Главное — не хотел расстраивать родных, особенно маму, считая войну мужским делом (в свои 19 лет)... По письмам его мы не догадывались, в чем состояла его работа. Он, как мог, щадил нас..."

                                      ШЁЛ ТРЕТИЙ ГОД СЛУЖБЫ ... 

       Рядовой Андрей Подкорытов погиб в Панджшере, в свой последний боевой выход. Солдатский календарь отсчитывал уже третий год его службы. Дома ждали родные и невеста, простое человеческое счастье. «Я не хочу умирать на войне», - сказал Андрей, уходя в армию. Но злой рок перечеркнул его молодую жизнь.

"Нас расстреливали в упор"
       Это поразительно! Не зная ничего об обстоятельствах гибели брата, Елена, родная сестра Андрея, через восемь лет полностью восстановит картину боя в Панджшерском ущелье. Родные вновь переживут драматическую и страшную минуту, когда их Андрюша, спасая раненого, упадет на афганскую землю. Пуля душмана оборвет жизнь высокого красивого парня – настоящего русского богатыря. Тяжело об этом знать. Но еще тяжелее – не знать, не ведать, что думал, чем жил на афганской войне, как встретил свой последний час их самый дорогой человек. «Осознание того, что мы, родные Андрея, ничего не знаем о его последнем дне жизни, обстоятельствах гибели, жгло и не давало покоя, - рассказывает Лена. – В 1990 году я опубликовала заметку в газете «Аргументы и факты», где обратилась к бывшим военнослужащим 783-го отдельного разведывательного батальона с просьбой рассказать о том бое в Панджшере. Пошли письма, и постепенно выстроилась вся цепочка событий, произошедших 3 мая 1984 года...» Кто знает, как могло все повернуться, если бы ни предательство начальника разведки 149-го мотострелкового полка, дислоцировавшегося в Кундузе. Война – часто цепь роковых случайностей. Офицер в момент внезапно возникшего конфликта застрелил мэра Кундуза и, забрав с собой двух солдат, ушел к моджахедам. Разведбат, выдвинувшийся было в район Файзабада на уничтожение крупной банды, был брошен на задержание изменника. Однако поиск войсковых разведчиков ничего не дал. А 19 апреля 1984 года началась очередная Панджшерская операция против вооруженных формирований Ахмад Шаха Масуда, прервавшая перемирие в этом мятежном районе. «Наше подразделение получило приказ прочесать ущелье Арзу, что в районе Панджшера. День был хмурый, с утра сгустился туман, - рассказывал в своем письме Юрий Щетинин из Борисоглебска. – Мы вошли в ущелье и продвинулись километров на шесть. Вокруг все было тихо, никаких признаков войны. Рота остановилась возле дома в саду, на отдых. Расставив посты, начали готовить обед, шутили, смеялись. Потом по рации был получен приказ – возвращаться назад. В цепочку по одному пошли в обратном направлении. Через триста метров по нам вдруг открыли огонь. Завязался бой. Мы поняли, что попали в засаду. Это страшно вспоминать. Стреляли отовсюду. Просто-напросто они нас расстреливали в упор. Не знаю, как я и мои товарищи остались только живы. Я видел, как Андрей и Коля Каштуев тащили раненого Колю Самолюка. Огонь с каждой минутой усиливался. Вскоре пуля попала в голову Андрея. Тут же был убит и Коля Каштуев...» «Наша рота осталась идти в замыкании: мы должны были прикрывать отход основной группы, - добавляет подробности боя в своем письме Николай Наскалов из г. Хмельницкого. – Вдруг начался обстрел, а мы как раз были на открытом месте. Андрей погиб самым первым. Он не мучился, его смерть была мгновенной. Мы сразу отнесли его под огнем к ручью, где было небольшое углубление. Мы все там находились и прятали убитых и раненых. Отстреливались до темноты. Наши первая и вторая роты нам не могли помочь, настолько был плотный огонь. Попытаться это сделать стало бы напрасной гибелью людей. Помощь подоспела, когда уже стемнело. Мы начали продвигаться с ранеными и убитыми к «броне». Я нес убитого сержанта Чертенкова, а Андрюшу несли солдаты из 149-го полка. На утро оказалось, что ночью умер тяжело раненый наш командир старший лейтенант Олег Антоненко – в день своего рождения. Ваш Андрей и наш Андрей за чужие спины не прятался, он был настоящим мужчиной». «Когда начался обстрел 1-й роты, наша 3-я вернулась на выручку, - писал Елене Сергей Хомяков из Воронежа. – То, что произошло, было похоже больше на кровавый кошмар. Душманы навалились на нас с двух сторон. Офицеру-артнаводчику замполит роты приказал вызвать огонь артиллерии на наш квадрат. Я думаю, что это и спасло нас, оставшихся в живых. К нам на помощь подошел батальон мотострелкового полка. Всю ночь мы несли убитых и раненых на себе». «У нас патроны почти кончились и было видно, как душманы смеясь достреливали Самолюка, до которого нельзя было добраться», - добавлял горькую картину Олег Ширшов. Владимир Синица из Донецка написал родным рядового Подкорытова: «Я уже потом узнал, что ребята решили стоять до последнего. Куда-то бежать у Андрея и мысли не было. Пули во всех убитых и раненых входили спереди, Ни Андрей, никто другой за спины товарищей не прятался». 3 мая 1984 года 783-й отдельный разведывательный батальон потерял 13 человек – 3 офицера и 10 солдат. «Батальон попал в засаду, устроенную душманами, и потому были большие потери. Я летел на самолете, который доставлял гробы с телами наших ребят в Советский Союз. Своего друга Олега Антоненко похоронил на его родине в Киеве. С тех пор солдаты и офицеры батальона 9 мая собираются на могиле офицера, и потом идут к его маме, - написал Подкорытовым офицер Юрий Калинин. – Я могу вам точно сказать, что у нас за время моей службы с апреля 1982 по июнь 1984 годов не было ни одного солдата, попавшего в плен». Последняя фраза в письме офицера не случайна. Было и такое послание сестре Андрея, в котором утверждалось, что он жив и ныне живет в Канаде. Недоразумение рассеялось, когда Елена выслала фотографию Андрюши.

Солдат войну не выбирает
       Имя Ахмад Шаха навеки проклято многими матерями бывшего СССР. Масуд по-афгански означает «счастливый». Сколько же несчастья принес в советские семьи этот бывший кабульский студент, сын крупного феодала, кадрового афганского полковника. В Западной печати «панджшерского льва» нередко изображали как военного гения, моджахеда-победителя, «военного теоретика исламской революции Афганистана». К нашей беде он действительно обладал незаурядным умом и волей. Военное счастье не раз сопутствовало ему. Так было и в ту, роковую для 3-й разведывательно-десантной роты Панджшерскую операцию. Потерпев крупное поражение весной и осенью 1982 года, пытаясь избежать полного разгрома, Ахмад Шах согласился с предложением советского командования заключить соглашение о перемирии в Панджшере до 21 апреля 1984 года. Воспользовавшись им, Масуд усилил свою группировку и распространил сферу влияния за пределы Панджшера. Он начал укрепляться в уездах Хост-о-Ференг, Нахрин и южных районах провинции Тахар. К апрелю 1984 года численность его отрядов достигла 3500 человек. В начале 1984 г. по настоятельным просьбам афганского руководства принимается решение начать крупномасштабные боевые действия в Панджшере. Цель – нанесение А. Шаху решительного поражения. Операция началась 19 апреля в 4.00. После нанесения двух мощных авиационных и артиллерийского ударов были высажены десанты и войска ворвались в долину. Существенного сопротивления они не встретили, но, к несчастью, понесли потери такие попавшие в засаду подразделения, как 783-й разведбат. Казалось, формирования Ахмад Шаха окончательно разгромлены. В ноябре 1984 года на военно-научной конференции в Кабуле отмечалось: «Примером наиболее крупной и результативной операции 1984 года может служить операция, проведенная в долине реки Панджшер. В результате ее была разгромлена крупная группировка мятежных сил на северо-востоке страны, ликвидирована экономическая база контрреволюционной партии «Исламское общество Афганистана», перекрыт основной маршрут снабжения бандформирований оружием и боеприпасами с территории Пакистана». Спустя 10 лет в своей книге «Трагедия и доблесть Афгана» генерал-майор А. Ляховский, длительное время проходивший службу в Генеральном штабе Вооруженных Сил СССР и Афганистане, написал: «Лишь значительно позже выяснилось, что это был своеобразный провал. Произошла утечка информации. Имея сильную опору и разветвленную сеть агентуры в Кабуле, Масуд за 15 дней до начала боевых действий получил исчерпывающие данные о всех планах советских и правительственных войск. Поэтому достичь внезапности при проведении операции советским войскам не удалось. А. Шах заблаговременно вывел из Панджшера местное население и большинство своих боевых отрядов, разместив их в зеленой зоне Чарикара, Андараба, Ниджраба, Хост-о-Ференга, а также укрыл их в рокадных ущельях, примыкающих к Панджшеру. Сейчас по прошествии многих лет можно определенно сказать, что именно мы своими неумелыми действиями содействовали становлению Ахмад Шаха и созданию у населения его образа – легендарного борца за народ, ислам и свободу». А тогда, летом 1984 года, Ахмад Шах в горных труднодоступных районах создал новые базы и базовые районы в ущельях Хилау и Варсадж, подчинил себе мелкие отряды мятежников. Он не только восстановил, но и значительно укрепил группировку своих вооруженных формирований и усилил влияние. Это обеспечило ему увеличение поставок оружия и военного снаряжения из США и Пакистана. Но об этом уже никогда не узнают солдаты и офицеры родной для Андрея Подкорытова 3-й разведывательно-десантной роты, павшие 3 мая 1984 года. Они выполнили свой воинский долг до конца. Солдат войну не выбирает.

"Я вашего сына в Афганистан не посылал"
       3 мая 1984 года в Свердловске безумствовал буран. Непогода усилила душевное смятение Иды Анатольевны, которой ночью приснился почему-то маленький Андрей. Да и подруга Нина потом призналась, что гадая на картах об Андрее, увидела смерть на выпавших черных картах, но подумала о ранении или болезни. После случившегося навсегда бросила гадание. О гибели сына мама узнала 10 мая 1984 года. А потом еще 5 дней ждали гроб, который пришел с замазанным краской окошечком. Родителям придется испытать еще один страшный удар, имя которому – бессердечность и цинизм. Было всего сполна. И грубость чиновников от армии при организации похорон, вручении ордена Красной Звезды, которым Андрея наградили посмертно, задержка при выдаче положенных денег. И моральное издевательство чиновника Свердловского отделения Свердловской железной дороги, который, зная Ивана Николаевича и еще при жизни Андрея, заявлял отцу: «Я вашего сына в Афганистан не посылал». Фраза, ставшая наиболее бесчеловечным символом той эпохи. Потрясенные горем родители еще больше были потрясены циничным и грубым отношением так называемых «государевых людей», которым они, не взирая на должности и звания, высказали все в лицо – прямо и жестко. Но были и такие люди, как военком Железнодорожного района города Екатеринбурга полковник Щербаков Виктор Федорович, который помог получить новое жилье, сам вступал в конфликты с теми представителями местной власти и железной дороги, коим до чужой беды не было никакого дела. Потерявшая здоровье, заболевшая гипертонией, сахарным диабетом и утратившая зрение на один глаз, сегодня Ида Анатольевна благодарна ребятам-«афганцам», которые еще с тех далеких 80-х не оставляют своим вниманием. Очень признательна врачам областного клинического госпиталя ветеранов войн и локальных конфликтов, возглавляемого С.Спектором, за сердечность и постоянную квалифицированную помощь. Мама погибшего солдата говорит: «Я очень признательна руководителям акционерного общества «Таганский ряд» за то, что очень внимательны, не раз навещали нас дома. Для нас, родителей, потерявших здоровье, материальная помощь на протяжении многих лет от «таганцев» значит очень многое. Спасибо им за все».